Словотворие Литературное творчество Иван-да-Марья

- Баба Мася, хочу казку, - подошел ко мне мой трехлетний внук, Никитка, в руках у него была новая, недавно купленная его мамой, нашей дочкой Настей, книжка с яркими картинками.
Я улыбнулась, малыш был похож на сказочного гномика, сам маленький, щечки пухленькие и огромные синие глаза, совсем как у деда, которые смотрят на меня, как на волшебницу, которая сейчас унесет Никитку в чудесную страну, а потом еще и угостит чем-нибудь вкусненьким. Я взяла из его рук книжку, поцеловала внука, посадила его на колени и…
 И вспомнила лето 1995 года.
 Я жила в Краснодаре. Мне тогда был уже 31 год. Но замуж я так и не вышла. Как сейчас юморят: кто нравился мне, тот не брал, кому нравилась я, пусть на других женятся. Не хотела я без любви, решила, что лучше одна свою жизнь проживу, чем с нелюбимым - чужую. У нас с мамой была большая трехкомнатная квартира, которую мы три года назад продали и купили мне однокомнатную, а маме домик в маленьком хуторе недалеко от моря. Мама моя была уже в годах, родила меня она поздно, говорит, вымолила меня у Бога. Папа вскоре после моего рождения нас бросил, наверно, судьба у мамы такая была, чтоб рядом был только один любимый человек, теперь это была я. Она не обижалась, и любила меня больше жизни.
Но в последнее время, что-то слабеть она стала, вот и решила свою мечту осуществить, хоть немного на старости лет пожить рядом с морем, которое очень любила. Я боялась ее одну отпускать, но она смогла меня уговорить.
 Домик купили маленький, но очень уютный и добротный. Оформлять я на маму его не стала, чтобы ей не бегать по всяким конторам, я сама приезжала и решала все дела. А этой весной совсем плохо стало моей маме, я приехала, забрала ее к себе, положили ее в больницу, но оттуда она не вернулась. Прошло три месяца, пока я собралась с силами поехать в хутор Майский, посмотреть, все ли в порядке с домом? Может, я еще и дольше бы собиралась, но приснилась мне моя мамочка, молодая, красивая, и протянула мне веточку необычную, листочки ярко-синие, а между ними цветочки желтенькие:
- Это Иван-да-Марья, волшебный цветок, он принесет тебе счастье, - мама улыбнулась, - А еще говорят, что человек, у кого есть этот цветок при себе, может ездить быстро даже на старой кляче. Ты соберись, доченька, съезди в мой домик, ждет тебя там… - тут я проснулась от звука будильника, всхлипнула и дала себе слово поехать в Майский в ближайшие дни.
 Я взяла неделю в счет отпуска, купальник, все же море рядом, и на своей старенькой девятке отправилась в путь. Обычно на дорогу у меня уходило около трех часов, но в этот раз машина явно решила меня понервировать. Она брыкалась, пыхтела и перед самым хутором, километра за три, все же заглохла! Вот тебе и волшебный цветок, точно, только для старых кляч. Я за рулем всего-то около четырех лет, руль крутить умею, но двигатель для меня все равно, что космическая ракета. Немного посидев в машине, я вздохнула тоскливо и вышла на дорогу в ожидании чуда в виде Скорой помощи для моей девятки.
 Буквально через минуту около меня затормозила зеленая четверка. Водительская дверца открылась, и оттуда вышел огромный дядя, плечи широкие, сам высокий, волосы собраны сзади в хвост, а седые борода и усы закрывали, практически, все лицо. Я даже попятилась, когда он решительно подошел ко мне.
- Ну и что случилось? – спросил он низким с хрипотцой голосом.
Потом, не глядя на меня и, не дожидаясь ответа, открыл мою дверцу, наклонился, нажал рычажок и открыл капот. Что-то там поковырялся, сходил в свою машину, потом опять залез под капот моей, и вскоре моя девятка ожила.
- Можешь ехать, - пробасил он, - там у тебя свечи давно заменить надо было, что ж ты за машиной не смотришь? За своим конем ухаживать надобно, - укоризненно покачал головой дядька и спросил: – Далеко едешь-то?
- Да в Майский, - пожала я плечами, чувствуя себя маленькой провинившейся девочкой, потому и не поднимая глаз.
- Я тоже там живу. Ну, до свиданьица, - он махнул рукой, сел в свою машину и уехал.
 А я вдруг поняла, что не спросила его, сколько за свечи-то эти должна, и за работу? Потом решила, что, может, еще увидимся и стала садиться в машину. Смотрю, а прямо около меня часы лежат, мужские, подняла их, тяжелые. И на обратной стороне гравировка: «Ивану за отвагу. Афганистан 1983 г.». Наверно, этот Иван военным был, раз в Афгане воевал. Надо бы часики вернуть дяде, жалко такую вещь потерять.
 Я доехала до своего домика, поставила во дворе машину и немного постояла, вытирая слезы и вспоминая, как радовалась мама, что переезжает сюда жить. Потом зашла в дом и поставила чайник, чтобы перекусить с дороги.
- Машенька, это ты, доченька? – услышала я с улицы.
 Вера Васильевна, наша старенькая соседка, бывшая учительница торопилась поздороваться со мной. Мы обнялись, вздохнули, тяжело вспоминая мою маму, а потом сели вместе пить чай. В разговоре я вспомнила:
- Вера Васильевна, у вас тут дядька такой живет, большой такой, с бородой. Вроде Иваном зовут, Вы знаете его?
- Ванечку-то? А кто ж его не знает? – удивилась старушка. – На другом краю хутора он живет, дом с красной крышей, - и хитро улыбнулась: -  А тебе он зачем?
- Да он мне на дороге помог машину починить, а сам часы потерял, отдать бы надо, - ответила я, удивившись, как его назвала Вера Васильевна, уж очень не вязалось «Ванечка» с огромным седым бородатым мужиком, и взгляд этот ее хитрый, к чему?
Когда соседка ушла, я решила не откладывать дело на потом, а поехать и отдать потерю, а заодно и рассчитаться за помощь. Проехав до окраины, я увидела красивый ухоженный дом, с цветами у забора. Под окном росли две старые березы, давая тень на весь двор. Но видно никого не было. Только я хотела крикнуть, как из дома выскочила девочка, лет пяти, она увидела меня и улыбнулась:
- А тебе кого?
- Наверно, твоего дедушку, его ведь Иваном зовут?
- Не-а, - захохотала девчонка, - это моего папу Ваней зовут, а деда мой далеко живет, он только зимой приезжает. Пойдем, я тебя к папе отведу, он просил полотенце принести, там у нас Зимка рожает, это коза наша.
Я, конечно, удивилась наличию у этого Ивана такой маленькой дочери, но ничего не сказала и пошла за ней.
 В добротном небольшом сарае, пол которого был засыпан сухим сеном, на полу лежала коза, а все остальное пространство было заполнено Иваном, он держал в руках новорожденного козленка, который, кажется, не дышал. Иван смотрел на него и чуть не плакал.
- А ну дай сюда! – крикнула я  и выхватила козленка из его рук.
 Я начала тормошить его, делать массаж, трясти за задние ножки, и он тихонько пискнул, вдыхая воздух! Коза потянулась к своему детенышу, я отдала его ей, а Иван посмотрел, как Зимка лижет козленка, повернулся ко мне и вдруг легко, как пушинку подхватил меня на руки!
- Золотце ты мое! Это же наш первый козленок! И ты его спасла! Ты волшебница!
 Я была не волшебницей, а педиатром. Конечно, я рада была, что смогла так отблагодарить Ивана, и в крепких мужских руках почувствовать себя маленькой девочкой тоже неплохо, но пора и на землю опуститься. Я подняла голову, чтобы сказать ему об этом и вдруг замерла, впервые за этот день встретившись с ним взглядом, да еще и так близко. У Ивана была совсем молодые и очень чистые синие глаза. Они завораживали и не отпускали. Я забыла, что хотела сказать, а он спросил, тоже вдруг дрогнувшим голосом:
- Тебя как зовут?
- Мария.
- Иван да Марья, - выдохнул он, но встряхнул головой и поставил меня на землю. – Это ж ты, из девятки?
- Да, - я вспомнила, зачем пришла, - Вы потеряли. Вот, - я протянула ему часы, и он облегченно вздохнул:
- Я уж испугался, что не найду их. Ведь это такая память, мне их комвзвода подарил, а сам вскоре погиб. У меня там и первая седина появилась. Спасибо, что вернула.
 Он приобнял меня и повел в дом. Настюшка, как взрослая хозяйка, налила нам холодного компота и уселась с нами за стол, подставив ладошки под щеки и не переставая улыбаться. А Иван как-то незаметно все мне рассказал.
  Его жена Татьяна, красивая и энергичная, не хотела жить в деревне, с самого начала их семейной жизни уговаривала мужа уехать в город. Он занимался ремонтом машин, везде работу мог найти, а Таня всегда мечтала быть городской. Но Иван отъезд все откладывал, потом родилась Настенька, он стал настаивать, что ребенку лучше на свежем воздухе. Но Таня нервничала, они стали часто ругаться, а потом она вдруг заявила, что беременная. Иван обрадовался, но Таня его огорошила, мол, ребенок не твой, я ухожу, уезжаю с новым мужем жить в город, а детей делим поровну: тебе твоя дочка, мне мой ребенок. Иван, когда до него дошел смысл сказанного ею, даже не стал ее стыдить, что Настя и ее дочь тоже, побоялся, что она передумает и заберет малышку. Так они и остались вдвоем. А Иван дал себе зарок не бриться, пока не встретит ту, которая по-настоящему согреет его душу.
 Меня так взволновал рассказ Ивана, что я даже не заметила, как Настя оказалась у меня на коленях, а я ее обнимала. Девочка посмотрела на меня и спросила:
- А ты умеешь пельмени лепить? Папа мне все обещает и никак не налепит. А магазинные невкусные.
- Умею, конечно, и тебя научу, - улыбнулась я, - только надо мясо купить, у меня ничего нет, я только приехала.
- У нас все есть, - обрадовался Иван, - приходи завтра к нам, мы вместе и налепим.
 В эту ночь я не могла заснуть, в моей душе был такой сумбур, который я никак не могла разобрать. Лишь под утро я заснула и увидела во сне, как Иван легко кружит меня на руках, а вокруг нас бегает счастливая Настенька.
Утром я успела съездить в районный центр и купить Настюшке куклу. Мне очень захотелось сделать девочке подарок. А когда я подъехала к дому Ивана и открыла заднюю дверь, чтобы достать коробку с куклой, услышала сзади его радостный голос:
- А мы тебя уже заждались!
 Я повернулась и обомлела! Передо мной стоял красивый, еще довольно молодой мужчина, без бороды и усов, лишь немного постарше меня. Я не могла поверить, что это Иван, но его глаза! Синие, как озера, как листочки на цветке Иван-да-Марья.
- Ванечка, - само по себе вырвалось у меня, - Это ты?...
 Никитка дергал меня за руку, малыш никак не мог понять, почему бабушка не начинает читать сказку, а я подумала, что Даша и Саша, младшие наши с Ванечкой дочери, двойняшки, скоро окончат институт, выйдут замуж, и нарожают еще кучу синеглазых малышей нам на радость.
А я им буду читать сказки и лепить пельмени.