Новые работы в разделе «Словотворие»

                                                                            Пролог.

Тихо шелестела трава, словно напевая колыбельную, а лёгкий ветерок, по ошибке залетевший в палатку, приносил далёкий, сладковатый запах мяты. Запоздалая синица допевала свою вечернюю песню, переливаясь трелями. Спокойствие и ночь, как тягучий,  непроглядный туман, спускалось на лагерь. Даже звёзды, обычно тусклые, в эту ночь светили ярко, как тысячи светлячков.

  Ветролапке не спалось. Несмотря на окружающую обстановку, она всё время крутилась в своём гнёздышке,  хотя должна была уснуть сразу, как только легла – ведь только вчера она стала оруженосцем, и сегодня её изрядно погонял наставник. Но что – то мешало ей уснуть.  Ещё немного покрутившись и получив по лбу хвостом от своего соседа по палатке, Ветролапка решила выйти на улицу, подышать воздухом.

 Луна была практически полной, что не удивительно – ведь совсем скоро будет Совет! Звёзды светили как никогда – было видно всё вокруг. Лагерь пустовал.  Да и кому приспичит выйти в такую тихую и спокойную ночь на улицу? Гораздо лучше спать, ведь завтра новый день, полный патрулей, дозоров, заданий и тренировок.  При мысли о своём наставнике, Луногиве,  Ветролапка погрустнела. Он опять её загоняет до полусмерти! Тренировка, охота, менять подстилки старейшинам…  Да…  Не всегда весёлые занятия. Особенно тогда, когда тебе просто хочется покоя.

Ветролапка уже собиралась возвращаться, когда край куста, который рос с краю лагеря, шелохнулся. Ветра не было, запахи учуять было сложно. И Ветролапка осторожно, так, как ещё не подбиралась ни к какой дичи, начала подбираться к краю лагеря. Осторожно, шаг за шагом, она подобралась к скале, около которой и росли эти кусты. Зрение, слух и нюх обострились, и Ветролапка почувствовала запах – запах её племени, племени Туманного Леса, и запах  племени  Ветреной Пустоши. Ветролапка попыталась различить, какому коту принадлежит запах из её племени, но тщетно: коты были достаточно далеко, их и увидеть их было практически невозможно:  тени настолько были близки к самому дальнему дереву, что практически сливались с ним., не то что унюхать.

 Ветролапка решила подойти ближе, но неаккуратно наступила на веточку, и она сломалась, разнося треск по всему лагерю. Силуэты не обращали на это внимания, а Ветролапка поспешила вернуться в палатку: она и так увидела нечто лишнее, но таинственное, манящее и интересное. Вернувшись в палатку оруженосцев, она быстро уснула.

Тахира Мафи, "Разрушь меня"

ДЕМОН

Я не боялся темноты. Странно бояться того, что завладело тобой с первых же секунд, подавило, искоренило и выкорчевало все чужеродное, все неподходящее ей по идеям, стремлениям, по каким-то странным и нелепым канонам, со временем почему-то переставшим казаться такими бессмысленными. 

Я не успел даже до конца понять, что же случилось. Я принял Тьму в своем разуме, смирился. Потому что не знал - просто не мог знать, - как с ней бороться. Да и вряд ли кто-то мог мне подсказать. 

И отступил. Сдался, привык к этой вечной, беспробудной ночи, упиваясь и наслаждаясь ее дешевыми, глупыми, как блестящие стразы, фальшивыми дарами. И словно со стороны смотрел, как умираю. Бесповоротно, медленно. Мучительно жестоко и долго. 

Мне даже нравилось это. С каким-то странным, нервным трепетом наблюдать, как покрываются чернотой и плесневеют самые лучшие, самые светлые порывы души. В обмен на безликие, эгоистичные... Темные. 

Мне нравилось это. С мучительной болью, принятой мной за всевышнее благо, с тупой, неразделимой тоской, казавшейся теперь частью, ценой чего-то большего, чем просто происходящие со мной перемены.

Но потом захотелось большего. И я впустил Тьму еще глубже. Впустил ее в самую Душу, позволяя стать единой, целостной, неделимой с ней частью. Позволяя себе стать чудовищем. Монстром. Исчадием ада, самолично распахнувшим себе врата в Преисподнюю. 

Я стал демоном. Черным железным зверем с кроваво-алой пастью. Я стал Тьмой. Самым лучшим, самым прекрасным и жутким из ее порождений. Самым безвозвратно и безукоризненно мертвым душой существом. И шорох моих крыльев был похож на могильный ветер, на затерявшиеся в беспросветной мгле голоса мертвых, их странный, безликий шепот. Они взрывали, вспарывали, прорезая, эту нескончаемую кромешную ночь, разрывая окоченелый воздух смертельно острым веером. 
Эфемерные крылья моей черной души в бессмысленном полете замкнутого лабиринта небытья, в тишине моего собственного небьющегося сердца... 
Я не хотел ничего другого, я НЕ ЗНАЛ ничего другого. Лишь мрак, холод, одиночество и тишина. Четыре всадника моего личного апокалипсиса...

Но однажды это нескончаемое безмолвие нарушил голос...
Внезапный, неожиданный, он заставил меня содрогнуться, замереть, выгнуться дугой, заламывая за спину жесткие, тяжелые крылья, потерять равновесие.

Нежный, мягкий и... понимающий. Он словно знал меня, понимал до глубины души, до самых отдаленных уголков подсознания. Знал и хотел помочь, предупредить... спасти. Этот голос, от которого меня внезапно пробрал морозный озноб, а затем к горлу подкатил нестерпимый жар...

Холод и жар. Жар и холод. Я так и не смог понять, что произошло. Опять не смог. 
Лишь стоял, замерев, где-то между бесконечных стен своего собственноручно выстроенного лабиринта черной мглы и пронзительного, пробирающего насквозь морозного холода. 
Но теперь я чувствовал - всем своим существом, несчастным, затравленным, брошенным существом ощущал, как рушится и тает тьма, медленно, нехотя, упорно цепляясь когтистыми лапами в нежелании уходить, обрываясь клочками. Расползаясь на черные, струящиеся шелковые ленты. 

И лишь голос, ЕЕ голос - осторожно тихий, несмелый, робкий - продолжал ненавязчиво шептать на ухо, шевеля волосы и согревая дыханием шею. Согревая меня изнутри в этой кромешной, замкнутой, безвыходной и бесповоротной темноте. Заставляя меня неожиданно вздрогнуть, оступиться, растаять и замереть, позволяя теплу разлиться по телу теплым, густым сиропом. Превращая мое сердце в один большой кипящий пожар.

Он закрался в меня медленно, теплой, едва тлеющей искрой, и превратил в то невообразимое, новое, незнакомое, чему я еще не мог, чему БОЯЛСЯ пока дать название. 

Он перевернул меня, завертел, ухватил и понес куда-то вдаль, за пределы моего узкого, никчемного мирка, он заставил меня понять. Понять, что существует нечто большее, чем та участь, та тюрьма, которую я добровольно избрал для себя. И дал мне выбор. 

Он... Он... ОН...
Тот голос, который я узнал - полюбил - с первой же секунды. И его невообразимо пылкий, манящий огонь. Его пламя, спалившее меня дотла и возродившее вновь. Из пепла. Из праха. Из пустоты...
Та первая, та единственная, кто не отвернулся. Не бросил, не убежал. Не предал. Кто не побоялся Тьмы во мне. 

Она согрела меня, заставляя очнуться, пробудиться наконец от этого долгого томительного черного сна. Разрушила мои стены, сокрушила непреодолимые баррикады, сорвала замки и распахнула двери бывшей моей души, вздрогнувшей, пробудившейся, вспорхнувшей ввысь на своих новых белых крыльях. Заставила ее воскреснуть, возродиться, восстать из темноты и жить ради этого нового, незнакомого, но оттого еще более прекрасного чувства.

Теперь я знал это, я верил. И видел, как расступается впереди беспрерывно черная мгла, так долго - бесконечно долго - державшая меня в своем плену, и на смену ей приходит другое, радостное, светлое. Живое...

Всю свою жизнь я был демоном. Пока однажды, в один прекрасный день, в мое запечатанное холодом сердце не ворвался Свет...