Скульптура Словотворие Лепка Белый волк Март в процессе И еще один рассказ про Харро Глина полимерная пластика Ткань

И бонусом - еще один текст про Харро, дополнения к первой главе. Прикрепляю сюда, потому что отдельных иллюстраций, увы, нет, а выставить хочется...

Про Харро я писал тут, а это дополнения к первой главе, подробности из его юности и общения с ящерами (о чем в самой главе только пара скупых строк). А заодно история Саххи, который выковал тот самый кинжал, с которым Харро потом не расставался до конца своей хайнской жизни и во всех последующих. История грустная... но вполне в хайнском стиле.

БИОГРАФИЯ ХАРРО: ДОПОЛНЕНИЯ К ПЕРВОЙ ГЛАВЕ

Харро ушел из ароса в пограничные земли в 6 лет (для хайна этот возраст равноценен 13-15 человеческим годам). Он не взял с собой ни вещей, ни оружия: хайны даже в условиях дикой природы вполне способны обходиться только силой собственного тела. Но ему повезло найти настоящий боевой кинжал: тот самый, который стал частью самого Харро, с которым Харро не расставался уже ни на Эсварре, ни в Мирах Сотворенных.

Кинжал
Молодой хайн нашел кинжал на берегу реки, в каменном тайнике. Кто его оставил и зачем, было тайной, но пролежал он долго, лезвие едва удалось очистить и заточить. Это был безусловно жреческий кинжал, очень высокого качества.
Спустя много лет, уже будучи жрецом, Харро выяснил его историю. Кинжал был изготовлен одним из младших жрецов, мастером кузнечного дела. Сахха (так звали того хайна) ушел из ароса из-за конфликта с совестью: он отказался убивать старого быка, личная привязанность оказалась сильнее необходимости. К тому же, Сахха страдал вялотекущим душевным расстройством, у него случались беспричинные перепады настроения, депрессия. Обладая от природы слишком чувствительной психикой, он выбрал путь жреца ради уменьшения страданий вокруг, но в итоге этот путь оказался ему не по силам. Сахха не успел стать старшим жрецом ароса, да и в должности младшего проработал всего несколько месяцев.
Бык Оррин был выдающимся эмпатом, наравне с хайнскими жрецами - редкий случай среди его вида, хоть и не исключительный. Сам он был готов к смерти, и согласился уйти не столько ради себя, сколько ради Саххи. Боялся, что душевная болезнь его друга может усугубиться из-за потери.
Последний выкованный кинжал Сахха спрятал в тайнике, в надежде забрать его позже, если однажды найдет в себе силы вернуться к обязанностям жреца. Но так и не вернулся, а кинжал достался юному Харро.
Сахха путешествовал с быком несколько лет, и путешествие это было по большей части печальным: они оба угасали. Оррин от старости, Сахха от болезни. Хайн мог внезапно проснуться среди ночи и уйти бродить практически в беспамятстве, едва осознавая себя. Оррин не всегда мог уследить за другом. Однажды Сахху укусила ядовитая змея, он сильно мучился, но выжил. Несколько раз то просил быка помочь ему умереть, то признавался, что боится смерти, но Оррин оставался рядом с ним и помогал: приносил воду, отгонял опасных животных.
Сахха рано начал седеть, в том числе посветлела чувствительная шерсть на щеках. Часто бывал рассеянным и неосторожным, из-за чего в итоге попался группе ящеров-охотников. Из него решили сделать "болевую приманку": так ящеры называют тяжело раненого, спрятанного в труднодоступном месте - например, на дереве. Его боль отвлекает эмпатов, те мечутся, не в силах добраться до умирающего и прекратить его страдания, а вместе с ними и сигналы боли. Ящеры в это время имеют шанс напасть неожиданно и убить безнаказанно. Этот способ кажется извращенно жестоким, но охота для ящеров - все равно что война для людей. Не преследование робкой добычи, но смертельная схватка с организованным врагом. И без жестоких методов ящеры вряд ли смогли бы выжить в мире эмпатов.
Оррин попытался отбить друга, но поблизости в тот момент не было других крупных животных, а с большой группой охотников он не мог справиться в одиночку. Когда стало очевидно, что перевес на стороне ящеров, и быка просто убьют (а потом и хайна, причем жестоко, чтобы отомстить за своих раненых и убитых), Оррин предложил ящерам сделку - хайна убивают быстро и безболезненно, и бык не будет сопротивляться, достанется ящерам в качестве добычи. Ящеры согласились: охота - всегда риск больших потерь, если охотники попадут в окружение. И лучше старый жилистый бык, зато без боя, чем молодое мясо ценой десятка жизней.

Первый бой
С первым ящером Харро встретился примерно через год. Обнаружил, что кто-то ставит ловушки, причем весьма хитроумные и изобретательные, в них легко попасть, даже соблюдая осторожность. Ловушки ставил ящер-одиночка: совершив тяжкое преступление, он бежал из племени, чтобы избежать участи стать "болевой приманкой".
Харро удавалось обойти его ловушки, иногда даже вызволить попавшихся. Правда, зачастую жертву приходилось добивать - ловушки были изощренно-жестокими, рассчитанными на мучительную смерть добычи. Это отвлекало эмпатов, причиняло им боль, и позволяло ящеру нападать внезапно и уходить от погони.
В одной такой ловушке Харро чуть не погиб - в овраге, на крутом склоне со скользкой почвой ящер поставил клетку с птицей, которую буквально раздавил ногой, переломав крылья и ребра. Эмпаты, не в силах помочь жертве или прекратить ее страдания, некоторое время метались вдоль оврага, потом ушли подальше. Харро, зная о ловушке, осторожно подобрался к клетке, но все же не заметил искусно замаскированную петлю - механизм сработал, хайн попал в петлю и от неожиданности поскользнулся на мокрой после дождя и почти отвесной земляной насыпи. Больше часа он боролся за жизнь, не чувствуя опоры, соскальзывая по насыпи. Все же смог зацепиться за выступающий корень дерева, разрытый в отчаянной попытке ухватиться за склон. Харро смог дотянуться до кинжала, оставленного на клетке, и перерезать петлю. Какое-то время он лежал на дне оврага, восстанавливая силы. Стоит ли говорить, что после этого молодой хайн был полон решимости выследить и убить создателя ловушки? Птицу он вытащил, но ей нельзя было помочь, а Харро не ел уже пару дней...
Немного оправившись, Харро решил подождать возле ловушки, резонно рассудив, что ящер сюда вернется - проверить улов. Так и вышло, после наступления темноты ящер вернулся, но, увидев, что жертва жива и готова к бою, бросился прочь. Трусость противника привела Харро в ярость, он отдал мысленный приказ остановиться, ментальный удар, который парализовал ящера на месте. Это был интуитивный порыв, а не твердая уверенность в результате, поэтому хайн сам удивился открывшимся способностям.
Вымотанный борьбой с ловушкой и болью "приманки", порядком злой, Харро едва удержался, чтобы не убить врага тут же, перерезать горло, пока тот беспомощен. Но что-то его остановило, он сел рядом и стал ждать, когда пройдет ментальный паралич.
В голове ящера проносились картинки ужасной кары - быть растоптанным и разорванным могучей, непреодолимой силой мстительных эмпатов - целой орды, которая прибежит прикончить его. Решив, что шансов уйти живым нет, он применил последний метод, порой действительно позволяющий сохранить жизнь в безвыходной ситуации - раскисший и жалкий, он начал ныть о страхе смерти и боли, о безнадежности своего положения и бесконечном раскаянии. Ящеры делают это совершенно искренне, такое поведение прошито в их инстинктах: чувствуя ужас и беспомощность противника, эмпаты скорее склонны пощадить и отпустить, чтобы не чувствовать лишний раз страданий умирающего. Отчасти это сработало и с Харро, погасило его злость. Несмотря на это, он все же считал необходимым убить ящера, чтобы прекратить его жестокие охоты. Хайн дал понять ящеру, что тот сможет уйти, если победит в поединке один-на-один. Трусливый и жалкий в один момент превратился в готового драться насмерть воина - если есть шанс на победу, ящеры могут быть отчаянно храбрыми.
В том первом бою молодому хайну скорее повезло, причем повезло вдвойне - он не только смог ранить более опытного противника, но и сам избежал серьезных ран. В отличие от хайнов, ящерам знакома жажда утащить врагов с собой на тот свет, так что умирающий пытался достать Харро, пока не выбился из сил.
Харро же чувствовал некоторую растерянность: он впервые убил не того, кто и так умирал, кого нужно было избавить от лишних страданий, а в поединке, равного себе противника. На него обрушился шквал чужих эмоций: ненависть, отчаяние, ужас, обида - не на смерть вообще, а на того, кто отнял жизнь. Не совсем понимая, что именно должен делать в такой ситуации, Харро обнял умирающего ящера и сидел с ним, смягчая боль, как это умеют хайнские жрецы, пока его сознание окончательно не угасло.
Харро еще долго думал над случившимся и сделал для себя несколько выводов: во-первых, ему все же нравилось убивать, хоть это и не отменяло сострадания к жертве. Во-вторых, жизнь среди военных его не устраивала, он хотел быть жрецом. Лучше понимая свою природу, Харро хотел, чтобы она была ограничена и уместна. Не так, как у военных - по сути девиантов, которых хайны приемлют и не отворачиваются, но оставляют заниматься бессмысленным убийством друг друга лишь для удовлетворения жажды крови. Смерть ради смерти. Смерть же должна служить жизни, и в крайнем случае быть способом решения настоящего конфликта между равными, а не игрой в войну. Смерть должна знать свое место.
В работе жреца было все, что нужно Харро: убийство, ограниченное строгой необходимостью, сострадание к жертве, и даже поединки. Правда, всего раза три за жизнь...
Только в этой роли он чувствовал себя частью общей мозаики, а не лишней деталью в картине мира.

Харро и семья ящеров
На границе поселилась семья ящеров (дракон и две дракайны), они ушли из племени из-за конфликта с вождем. Несколько раз сталкивались с Харро, Харро их не трогал, иногда даже подкармливал. Ящеры старались не раздражать эмпатов, не использовали "болевые ловушки", в основном ловили рыбу, лягушек и ящериц. Между ящерами и хайном установилось некоторое взаимопонимание.
Когда семья только поселилась рядом с аросом, на них напали двое ящеров-мародеров. Харро убил одного из нападавших, второго отогнали ящеры. Постепенно семья привыкла к нему и перестала воспринимать как угрозу, но все же эмпаты для ящеров оставались злыми, темными духами природы, которые в любой момент могут прогневаться и атаковать. Поэтому семья долго воспринимала Харро не столько как равное существо и товарища, сколько как зловещего, но благосклонного покровителя.

На семью ящеров (Йирри (глава семейства), Йень и Алья (сестры, Алья - супруга Йирри), а также двое птенцов, Кррии и Цвейнь) нападали неоднократно: из родного племени за дружбу с хайном, из чужого племени с целью поживиться. Харро их защищал. В одной из схваток Цвейнь была серьезно ранена, хайн помогал ее выхаживать. История, к счастью, закончилась выздоровлением. С Кррии история вышла гораздо более трагичной - любимец матери, Альи, первые месяцы после рождения он был крепким и здоровым, потом начал чахнуть на глазах. Если в ранах и в анатомии Харро разбирался сносно, то о драконьих инфекциях не знал ничего. Хайны имели слишком мало опыта в позитивном общении с ящерами, и мало знали об их болезнях. У самих ящеров эта болезнь считалась неизлечимой, ребенку нельзя было помочь. Болезнь проявлялась без сильной боли, скорее общим недомоганием и слабостью, поэтому маленький ящер не страдал настолько, чтобы требовалось вмешательство жреца. Да и это вряд ли было бы уместным - родители и без того боялись, что Харро заберет у них сына. То просили помочь, то пытались прогнать. Харро успокоил их, заверив, что не причинит ребенку вреда и не будет вмешиваться как хайнский жрец без их согласия.
Кррии постепенно угасал, пока однажды ночью Харро не почувствовал, что началась агония. Он подозвал родителей. С большим трудом и всего на несколько минут, но ему удалось создать телепатическую общность для ящеров и их умирающего ребенка. В эти несколько минут Кррии был в полном сознании, мыслил ясно и смог попрощаться с родителями.

Еще трое детей (Йавель, Льюрр и Тилль) появились в семье уже при Харро. Хайны по природе любознательны, и с позволения родителей Харро проводил с птенцами почти все свободное время.

Присутствие Харро не раз уберегало птенцов от опасности. Однажды годовалый Льюрр, погнавшись за лягушкой, поскользнулся и упал с обрыва в реку. Ящеры очень плохо плавают, Харро бросился на помощь, но плавал он ненамного лучше. К счастью, их обоих, выбившихся из сил и нахлебавшихся воды, вытащил молодой лионар. Казалось бы, заслуга самого Харро была невелика, но лионары обычно неохотно помогают ящерам, и не будь рядом хайна, Льюрр, скорее всего, утонул бы.

Спроси хайнов о ком-то, и первое, что они ответят - как этот кто-то умер, в каких обстоятельствах и кто был рядом. Потом расскажут о тех, кого умерший любил, и о тех, кто любил его. Потом расскажут о тех, кого он убил. Убил - значит, помнил. Значит, их можно найти через его память и вернуть в круг жизни. И, конечно, хайны всегда вспоминают имена. Они скорее не упомянут какие-то обстоятельства и истории, чем забудут назвать имя. Потому что безымянных трудно найти и вернуть. Имя - это шанс жить вновь.
Можно подумать, что в жизни хайнов нет места ничему, кроме смерти. Это не так: хайны играют, как дети, даже в старости. Влюбляются крепко и трогательно ухаживают друг за другом. Изобретают, творят, изучают. Радуются солнцу и ветру, ценят красоту природы. Но это всё - само собой. Будет жизнь, будет и радость. А чтобы сохранять жизнь, нужно всегда помнить, как она хрупка, как легко ее оборвать.
Спроси хайнов о важном - и они ответят о смерти.

Но несколько слов о "неважном": в жизни Харро было достаточно и радости.
Вряд ли тот, кто знал его только как убийцу, мог бы узнать его в хайнском подростке, который часами играл с маленькими ящерами. Не только возился, как люди возятся со щенками, но делал для них вещи и игрушки, придумывал волшебные истории. Поскольку общий язык хайнов и ящеров, созданный Хотисом, не слишком удобен для свободного общения, и уж тем более плохо подходит для сказок, Харро рассказывал не словами, а предметами. Он вырезал из дерева фигурки животных, птиц и ящеров - весьма недурно и узнаваемо, и разыгрывал сценки с их участием. Драконята охотно включались в игру, брали фигурки и показывали собственные сюжеты. И так по кругу, история за историей. Стены хижины, где жила семья, были покрыты рисунками - еще один способ общения, в который, спустя какое-то время, охотно включились даже старшие ящеры.
Обычно у ящеров короткое детство, племя требует дисциплины и сдержанности. Харро, безусловно, воспринимался старшими как взрослый, и оттого все время ломал их шаблоны: с маленькими ящерами он был то родителем, то братом, то обучал чему-то, как старший, а то настолько самозабвенно включался в игру, что вчетвером они едва не разносили хижину. Сколько раз эта беззаботная возня заканчивалась разбитыми кувшинами, рваными одеялами и прочей разрухой: немного переведя дух, вчетвером же садились за починку одеял и гончарный круг, вместе убирали в доме. Ликвидация последствий игры тоже становилась частью игры: если дети отлынивали, хайн ворчал: "Не доиграли".
Помимо прочего, присутствие хайна часто помогало разрешить споры и конфликты: чувствуя эмоции и мысли всех участников ссоры, Харро достаточно легко мог сгладить взаимное непонимание.
Трудно переоценить значение такого тесного взаимодействия двух разумных видов: возможности для мирного общения хайнам и ящерам предоставлялись не так часто. Их отношения даже во времена раннего Альянса были напряженными: скорее вооруженный нейтралитет, чем мирное сосуществование. Здесь же общение было открытым и свободным, обе стороны доверяли друг другу, проявляли взаимный интерес. В восприятии ящеров образ хайнов и других эмпатов был сильно мифологизирован, их представления часто были очень далеки от реальности. Хайны, в свою очередь, придерживались мнения, что ящеров не стоит трогать лишний раз, пусть живут сами по себе.
Харро охотно рассказывал о хайнах, и не менее охотно слушал о ящерах. Такие разговоры многое проясняли для обеих сторон.

Хороший и плохой
Однажды, когда на семью напали ящеры из соседнего племени, младшие дети увидели, как Харро убил одного из нападавших. Несколько дней семья была напугана этой внезапной атакой, к тому времени нападений уже почти не было. Казалось, их уже оставили в покое. Сразу поговорить о случившемся не вышло, а потом жизнь вошла в привычную колею: игры, обучение, общение... Маленькие ящеры разыграли сценку, в которой "хороший" убивает "злых". Харро собрал на ладонь фигурки "убитых" и сказал, что убийство - всегда зло, оно не делает кого-то хорошим.
-Но ведь ты защитил нас, - удивились дети. -Тот, кто сам хочет убить, разве не заслуживает, чтобы убили его?
-Каждый из нас убивает, так или иначе. И каждый живущий заслуживает смерти. Но и жизни тоже. Я и тот ящер - мы одинаково хотели убивать, и равно заслуживали смерти.
-Но это значит, что ты плохой, а это неправда, - упрямилась младшая Йавель.
-То, что мне нравится убивать - это плохо. Плохое есть во всех, а во мне больше, чем во многих. Я убиваю тех, кто хочет убить меня или вас, но это лишь компромисс, а не оправдание. Если бы я был "хорошим", я бы старался прогнать их, а не убить.

***
После смерти старого вождя и смены власти, семья ящеров вернулась в свое племя. Харро же вернулся в арос, чтобы стать жрецом. С ящерами он встречался еще несколько раз, семья Йирри была первой, согласившейся участвовать в телепатических экспериментах Хонториэля.