Словотворие Литературное творчество Машутка из цикла "Деревенские рассказы"

МАШУТКА.

-          Ну. Тише, тише, еще  маненечко  осталось, -  прошептала  Машутка, прижимаясь  потрескавшимися  губами  к  горячему  лобику  пятимесячного  братишки, который,  искривив  маленькие  губки, надрывно  пищал.

Машутка  тихонечко  запела  и  покрасневший  от  натуги  комочек, закутанный  в старые  изорванные  рубахи  и  пуховую  шаль, которую  Машутка  сняла  со  своих  плеч, утих.  А  сама  она шла  в  заплатанной  юбке, потертых  онучах  и  надетых  на  них  лаптях, которые совсем  не  грели  уставшие  ноги. А  дело  движется  к  зиме,  и  по  утрам  на  пожухлой  траве лежит  белесый  иней, а  лужи, усыпанные  желтой  и  багряной  листвой, покрываются  коркой  льда. Не  грела  и  потерявшая  былую  яркость  кофтенка, и  тонкий  платочек, завязанный  крепким узлом  под подбородком.

 В последнее  время  Машутка  все  чаще  задумывалась, а  есть  ли  на  свете  справедливость, чудеса   и  счастье, о  которых  сказки  сказывают, или  это  все  выдумки  человеческого  ума, чтобы  усмирить  бунтующую  душу. Да  и  было  над  чем  задуматься. Пока  мать  с  отцом   не  померли, худо  ли  бедно  жили. А  пошел  мор, и  не  стало  у  Машутки  родителей, барщину  отработать  некому, да  и  оброк  заплатить  тоже  некому. Барин-то  сжалился, хотел  девкой  дворовой  взять, но  барыня  запротестовала, дескать,  малец  писку да  крику  дома  учинит. А  Машутка  твердо  решила  о  братишке заботиться. Вот  и  пошли  по  миру. Казалось  бы, как  все  до  нелепости  просто, какая  серость, какая  обыденность,  а  сколько  горя  людского.

Машутка  дрожала, холодный  туман  пронимал  до  самого  сердца,  а  она  все  шла  и  шла, сильнее  прижимая  к  груди  ребенка. Кто  же  кроме  нее  его  согреет, кто  накормит. До  деревни  оставалось  совсем  немного. Но  ноги  уже  не  слушались,  да  Машутка  их и  не чувствовала, руки  закостенели, и  только  горячие  слезы  согревали  побелевшие  от  холода  щеки.

Вот  уже  и  первые  дома. Подошла  она  к  крайнему  двору  со  страхом, постучалась, подождала  немного, еще постучалась. Ворота  открыла  женщина, плотно  кутавшаяся  в  шубейку  из  собачьей  шерсти. Лицо  ее  уставшее, изрезанное  морщинами,  не  выражало  удивления, лишь скорбь  и  сострадание. Не  было  и  дня, чтобы не  проходили  мимо  нищие  и  юродивые, и  всем  она  подавала. Давно ли  сама  Русь-матушку   ногами  меряла, да  посчастливилось, полюбилась  она  крестьянину  местному. Вот  и  дом  и  мужа  нашла.

Вынесла  она  Машутке  в  тряпице  картошечки  горяченькой, краюху  хлеба, да молока   в  кринке. Машутка  низко  поклонилась  и  проговорила  охрипшим   от  простуды  голосом:

-          Благодарствую, матушка. Ты  скажи  мне, нужны  ли  кому  тут  работники?

-          Ой, не  знаю. Голодно  таперича. Самим  бы  до  весны  дотянуть. Разве  что  барину!

-          А  где  ж  барин-то  живет?

-          Да  в  версте  отсель.

Машутка  еще  раз  поклонилась  и  пошла. Братишка  вновь  запищал:  проголодался  несчастный. Машутка  хлебец  в  молоко  окунула, да  малышу  в  рот. Покормила  его, сама  поела.  Верста – это  еще  ничего, не  столько  уже  ходила.  Только  спать  хочется, и  ноги  отнимаются. «Валенки  бы  теплые», - подумала  Машутка  и  удрученно  улыбнулась  своим  наивным  мыслям. Она  присела на холодный  пень  и  положила  свою  ношу  на колени, чтобы руки  немножко  отдохнули. А  кости-то  ноют  до  ужаса. И  вновь  Машутка  беззвучно  заплакала. Да  плачь, не  плачь -  пожалеть  некому. Дальше  идти  нужно, пока  не  стемнело.

Вот  и  барский  дом  на  холме, обнесенный  крепкой  оградою. Постучалась  Машутка.

Заевшаяся  дворовая  девка  надменно заявила, что  барин  в  отъезде. И  только  собралась  Машутка  уходить,  как  увидела  несущуюся по  дороге  тройку, вздымающую  в  воздух  влажные  листья. Машутка  задрожала, но  что  же  делать? Надо  на  зиму  места искать. Толстый  барин, одетый  в  дорогие  меха, кожаные  сапоги, быстро  направился  к ней.

-          Ну! Что  хочешь?

-          Мне  бы  работу  какую!

Барин  внимательно  оглядел  девочку  и  спросил:

-          А  что  делать умеешь?

-          Батюшка, да  все, что  по  хозяйству.

Машутка  почувствовала, как  предательски  катятся  слезы. Барин  приподнял  лохматые  брови.

-          Небось,  измучилась  вся, а ведь  красна  девка. Да  еще  и  этого  щенка  с собой  таскаешь.

Машутку  передернуло. Разве  можно  человека  с собакой  равнять?

-          Так  есть  работа-то, барин?

Во  двор  выскочила группа  разодетых ребятишек  с  громким  гиканьем.

-          Вот  как  избавишься  от  ноши  своей – так  и  приходи.

И  ворота  сурово  захлопнулись. Машутка  прижалась  щекой  к  мирно  посапывающему  братишке  и  просипела:  «Не  измерзнуть  бы!». Подул  сильный  ветер, и, казалось, что  он  вот-вот  поднимет  в  воздух  тонкую  фигурку, исчезавшую  в  паутине  седого  тумана. Зажегся  на  небе  круглый  диск  луны, освещая  блеклыми  лучами  дороги  сотням  и тысячам бездомных, позабытых  по  всей  России.