Словотворие Литературное творчество Последняя фотография

Последняя фотография

письмо от Misha_1982@ mail.ru

кому MikitinSasha@ mail.ru

тема

«Салют, Саш!

Спасибо за фотографию и сразу извини, что вместо короткой благодарности получаешь довольно длинное письмо. Для меня очень важно чтобы ты его побыстрее прочитал и кинул в ответ пару строк.

Для меня эта история началась с летнего пикника.

Понятия не имею, с какого именно, мы каждые выходные выбирались на природу, подальше от городской жары и смога. И почти всё время сидели по горло в реке, намазав морды какой-нибудь липкой гадостью от солнца. Постоянно ездили Ирка с Витей, и я с Аней или Олей. Было еще три-четыре парочки из числа Иркиных друзей, сменяющие друг друга. Так что разнообразием пикники не отличались и в результате слились у меня в памяти как одно Большое Водное Сидение по Случаю Жары.

Но это случилось сразу же после покупки Иркой фотоаппарата, она ещё носилась с ним как с писаной торбой. Новая игрушка для богатой девочки. Она всегда воображала, будто может стать великим фотохудожником.

Может, мы как раз обмывали его, не помню.

Ирка тогда несколько пикников кряду моталась вдоль берега реки, фотографируя всё подряд, включая и наши торчащие из воды головы. Собиралась, если получатся хорошие снимки, пристроить их в какой-то дамский журнал.

Вдоволь нафотографировавшись, перед отъездом Ирка всегда просматривала снятое и сразу же удаляла чуть ли не половину. «Чтобы не тащить домой лишнего».

И вот она удаляла фотографии, а мы укладывали вещи по багажникам, когда Ирка на пустом месте устроила концерт с элементами истерики. «Кто умудрился меня снять? - гневно спрашивала она, тыча в воздух кадром, на котором красовалась сидящей с сигаретой в руке на стволе сломанного дерева. - Признавайтесь, сволочи, кто такой ловкий? Я сто раз просила не снимать меня, когда я курю! Знаете же, как моя мама отреагирует!» Конечно, мы все это знали. Да ты и сам встречался с ее мамашей, нервы которой окончательно пришли в негодность на денежной почве. Ведь денег у неё гораздо больше, чем она сможет потратить при жизни.

В общем, никто из нас не признался. Да и как мы могли сфотографировать, если фотоаппарат постоянно находился рядом с Иркой?

Вспомнил я всё это задним числом, уже в ноябре. Могу даже сказать точно — второго ноября. Когда в первое же отпускное утро тебя будит телефонный звонок, такое, знаешь ли, не сразу забывается. Звонил Витя. Сонный и злой, я бросил трубку, и он тут же позвонил ещё раз. Тогда я наорал на него, но это не помогло. Вите очень надо было со мной поговорить, он твердил что-то о Париже и что они только вернулись... Ну, вернулись и вернулись, очень замечательно. Я-то при чём?

Когда мне стало ясно, что просто так от Иркиного мужа не отделаться, я велел ему замолчать и перезвонить минут через пятнадцать-двадцать. За это время успел побриться, сварить кофе и был готов его выслушать, а не тупо угукать в ответ. Однако, перезвонив, Витя первым делом заявил, что разговор это не телефонный. Я предложил встретиться у меня, он возразил, что я живу слишком далеко, а оставлять Ирку одну надолго ему не хотелось бы. В результате сошлись на кафе рядом с их домом.

 Когда я туда вошел, Витя пил кофе, от которого поднимался густой коньячный дух, и попытался изобразить улыбку при виде меня. Был он в то утро каким-то неухожено-понурым и очень несчастным. Неприятное зрелище.

И молчал, словно не он позвал меня в кафе в половине девятого утра. Чтобы сдвинуть дело с мёртвой точки, я спросил, как поездка. Витин ответ длился почти полчаса и состоял из многократного повторения одних и тех же моментов, словно я не мог с одного раза понять, о чём идет речь. На самом деле это, конечно, он не мог понять.

Я постараюсь изложить коротко.

 В Париж они хотели поехать с тех пор, как поженились. Вот прошло два года — и они в столице Франции. Были они там впервые и поэтому, закинув вещи в отель, стали в бешеном темпе осваивать традиционные туристические маршруты. Нотр-Дам де Пари, Лувр, сад Тюильри, Елисейские поля, и все это с обязательным фотографированием, которое в Иркином исполнении быстро приобрело катастрофические масштабы. Вечером — огни Эйфелевой башни.

В первый день туристических гонок оба вырубились, едва добрались до кровати, и до просмотра фотографий дело дошло только на второй день. Ирка решила пролистать их на сон грядущий, ну и Витя время от времени бросал взгляд на экранчик, комментируя односложно: «хорошо» или «удали». А когда отмелькали жёлтые огни башни Эйфеля, выяснилось, что между вчерашними и сегодняшними фотографиями есть те, на которые Витя с Иркой не рассчитывали. Три снимка их самых, спящих в номере. С разных ракурсов сделанные. Первый словно бы от двери снимали, второй — стоя в ногах, а третий — Ирка крупным планом. Будто кто-то подошел с ее стороны кровати, наклонился и сфотографировал.

Витя не знал, что делать. Смеяться, протирать глаза, удивляться, злиться? Ирка же знала точно. Она спустилась вниз и закатила безобразный скандал ночному администратору, начальнику службы охраны и тому персоналу отеля, который имел несчастье попасться ей под горячую руку. Как понял Витя, а он не слишком хорошо, в отличие от Ирки, говорит по-французски, его жена оскорбила всех и отдельно маньячек-горничных, заявила, что не останется ещё на одну ночь в отеле, где себе позволяют такие шутки с клиентами. Напоследок она пообещала подать в суд, а потом нашла по телефонному справочнику отель, в который они и переехали в третьем часу пополуночи.

Ночные фотографии не удалили, оставив в качестве доказательства, а когда утром решили снова посмотреть на них, обнаружили ещё две, уже из нового отеля. И обе Иркиных. Первая опять сбоку снята, а вторая сверху, словно фотограф завис над кроватью как Том Круз в «Миссия невыполнима»...

Сначала Ирка рыдала, потом грозила всех засудить, потом успокоилась и стала убеждать Витю сознаться в неудачной шутке, несмотря на то, что на первой фотографии отчетливо виднелось его, Витино, плечо, а на второй часть головы.

Дальше начались гонки. Ирка с упорством одержимой хотела уехать домой. Сегодня же. Сейчас. Зубы у неё стучали, она извела упаковки носовых платков, а Витя — туроператора и посольство, и ночью они вылетели домой, чтобы утром увидеть новый снимок. Ирку, спящую в кресле самолета. На минуту закрыла глаза, как она говорила потом Вите.

Понимаешь, Саш, он ждал от меня какого-то совета, хотя мы даже не были хорошими знакомыми или хотя бы приятелями. Я всего лишь когда-то встречался с девушкой, на которой он теперь был женат. Но у меня в голове возникла чёткая картинка. Ирка, которая кричит: «Ну что ты как рохля! Сделай что-нибудь! Мишка бы знал, что делать!» Правда, в моём случае имя было другое.

И вот трезвенник Витя пьет с утра коньяк с капелькой кофе и ждет совета от бывшего любовника своей жены. Получался винегрет похлеще этой ерунды с фотографиями. Если честно, мне тут же захотелось уйти, отключить телефон и завалиться спать.

Но я сдержался. Я сделал, что смог. Позвонил знакомому психиатру, договорился об экспертизе ночных фотографий и пообещал себе никогда больше не встречаться с Иркой и Витей.

Экспертиза ничего не дала, конечно. Ирка легла в больницу, это ты и сам знаешь, но вот настоящую причину, а не сочинения её мамули, узнал только что. А обещание, данное себе, я выполнял вплоть до последней недели, когда Ирка покончила с собой.

По какой причине? Всё, что я знаю — это слухи, услышанные на похоронах. По крайней мере, после курса лечения она вроде бы полностью пришла в себя. Развод с Витей? Так она сама его хотела, да и разошлись они мирно, без скандала. Она начала встречаться с каким-то парнем... Фотографии, правда, забросила, но это же не конец света

На похоронах было много народу. Родственники, друзья, знакомые. Целая толпа. Вместо поминок получился светский прием средних масштабов. Силиконовые дамочки в чёрных платьях позировали перед фотографами, а джентльмены оккупировали стол с напитками и с каждой рюмкой говорили всё громче. Я немного порадовался, что у меня хватило ума не купиться на эти радости жизни, и пошел на выход.

У моей машины стоял Витя. Я вознамерился высказать свои соболезнования, но они ему были ни к чему. Его интересовало, смогу ли я ещё раз пристроить на экспертизу несколько фотографий.

«Ладно, - сказал я, - не вопрос. Только я думал дело-то прошедшее». «Я очень на это надеюсь, - ответил Витя и протянул флешку. - Ты сам, Мишка, лучше не смотри. Это неприятные фотографии. Когда Ирка умерла, мент до приезда экспертов попросил меня сделать несколько снимков на телефон, в нём камера хорошая. Нащёлкал, а потом оказалось, что эти фотографии не нужны. Так что там Ирка мёртвая, ты не смотри».

Первое, что я сделал дома — посмотрел фотографии. Думал, страшно будет, а оказалось красиво. Светлая ванная, а в ней бледная светловолосая девушка. Только в воду словно кто красной краски налил. Я не сразу заметил маленькую особенность на последней фотографии.  В зеркале за мёртвой Иркиной спиной дверь отражалась. И в проеме этой двери другая Ирка видна. Стоит, смотрит. А в руке нож, копия того, который на краю ванны лежит.

Похороны были в пятницу, так что я получил два дня форы.  До понедельника. Чтобы решить, что делать дальше. Ясно было, что если это и игра воображения, то не только моя. Витя тоже видел, что на фотографии. И ясно, что никакая экспертиза не поможет. Да и что поможет? Молитвы? Бабки-гадалки? Или на битву, просто господи, экстрасенсов заявиться?

Я увеличивал изображение на весь экран, пытаясь найти что-то, что позволит мне сказать: это игра света и тени, нет там никакой девушки с ножом в руке. Я перекопал Интернет, но нашел только бабушкины сказки, да невразумительные страшилки подростков.

Саш, ты когда-нибудь заплывал в море так далеко, что берег казался полоской на горизонте? Ощущение полной свободы, но только до тех пор, пока не глянешь на тёмную воду вокруг себя. Сколько до дна и что там, в глубине? И знаешь, что как бы ты не хотел, никакое чудо не сможет перенести тебя на безопасный берег, только ты сам, гребок за гребком...

В общем, я так ни на что и не решился. А во вторник Витя прислал мне на электронку письмо. Я его скопировал, прочитай:

«Думаю, ты уже посмотрел снимки и знаешь, о каком из них я говорю. Не знаю, отдал ли ты его на экспертизу или еще нет. И не хочу знать. Исходник я удалил, а тебе советую удалить копию. Я больше ничего не хочу слышать об этом деле. И почтовый ящик этот я тоже удалю, так что не пытайся связаться со мной.

Единственное, о чем жалею, что я не уничтожил те парижские фотографии. Мысль о том, что где-то у Иркиной родни лежит фотоаппарат с этими снимками и о том, кто или что сделало эти снимки... Словом, я не собираюсь заканчивать жизнь, как Ирка.

Прощай.

P.S. У тебя не возникало желания проверить фотоаппарат или мобильник?»

Фотоаппарата у меня нет. Но мобильник я теперь проверяю каждый день. Перед сном и утром, как только просыпаюсь.

Ты уже понял или ещё не понимаешь, почему так важно было, чтобы ты узнал всю историю и почему мне нужно знать, кто сделал фотографию на твоём дне рождении, фотографию, которую ты прислал мне вчера? С Иркой и со мной на заднем плане. Ты не помнишь, что я болел гриппом и пропустил этот праздник жизни?

Меня не может быть на этой фотографии.

Я жду твоего ответа.

А если снимал ты, проверь свой мобильник или фотоаппарат».

2012 год