Словотворие Литературное творчество Немецкий шоколад

Когда жители деревни Болотки узнали, что немцы дотла сожгли соседнее село, расстреляв при этом всех жителей, то одноногий дядька Степан, который числился главным среди женщин, детей и стариков, оставшихся в деревне после ухода всех мужчин на фронт, велел собирать все самое необходимое и уходить в лес. Шансов выжить в лесу было больше, чем оставаясь в своих домах. Да и прокормиться в лесу летом более-менее можно было чем-то. Походив по лесу, болотковцы нашли подходящую поляну с ручьем недалеко от разграбленной и сожженной другой деревни, в которой уже никто не жил. Они понадеялись, что здесь немцы их искать не будут. Вырыли землянки, привязали уведенную с собой скотину и стали потихоньку обживаться, не забывая выставлять по ночам часовых. Но какие часовые из женщин, да стариков? Вот и проснулись однажды они рано утром от громких немецких голосов. Немцы нашли их, окружили убежище, выгнали всех из землянок и, подгоняя автоматами, погнали к заброшенной деревне. Там, на околице, стоял старый сарай, почти целый, вот к нему и привели испуганных людей. Мамы держали на руках плачущих малышей, дети постарше и старики прижимались к ним, словно эти женщины могли защитить их от вражеских солдат, глядевших с ухмылками и ненавистью. А потом офицер дал какую-то команду, и немцы начали отбирать детей. Женщины пытались удержать малышей в руках, плакали, умоляли, но солдаты не церемонились. Стреляя в воздух и размахивая прикладами автоматов, они все же смогли отогнать взрослых в сторону. А дети сбились в кучку и молчали. Маленькие зажмурились, а те, что постарше смотрели на фашистов с ненавистью, зажав свои маленькие ручки в кулачки. Самой старшей среди них была Лиза, ей недавно исполнилось тринадцать. Девочка была очень красива, стройная и высокая не по возрасту, с толстой русой косой и большими синими глазами. Она держала на руках свою двухлетнюю сестренку Маняшку и вся дрожала от страха. Офицер подошел к кучке малышей и вдруг ткнул пальцем в грудь Лизы:

- Имья! – гаркнул он, а девочка еле смогла выговорить:

- Елизавет-та.

- Гут, - улыбнулся немец, - Корошо. На, - он достал из кармана шоколадку и протянул ей, - Дас ист эссен, еда.

Лиза вся затряслась. Ей было противно брать шоколадку у врага, но она понимала, что, если она откажется, офицер разозлится и ее просто расстреляют, а вместе с ней могут расстрелять и всех болотковцев, и взрослых, и детей. Тогда девочка протянула дрожащую руку и взяла угощение.

Детей загнали в старый сарай и заперли дверь. А рыдающих женщин и стариков куда-то увели. Детей было семеро. Сначала они так и стояли, прижавшись к Лизе, словно около нее было самое безопасное место. Но через полчаса маленькие устали и заплакали. Лиза огляделась, увидела ворох старого сена в углу и повела туда ребят. Они сели, так же, кучкой, а она стала что-то говорить им, просто, чтоб хоть немного успокоить. Она говорила, говорила, и малыши стали засыпать. Но через какое-то время они проснулись и запросили кушать. Лиза посомневалась немного, а потом решительно распечатала плитку шоколада и отломила всем по маленькому кусочку. Дети стали просить еще, но она больше не дала, девочка не знала, на сколько их здесь заперли. Потом она обошла сарай и, к большой радости, нашла старое ведро, в которое натекла дождевая вода. Вода была грязная, поэтому Лиза давала детям попить из своей ладошки совсем немного. Вечером девочка отломила малышам еще понемногу шоколада. Спали дети, тесно прижавшись друг к другу. Самые маленькие плакали во сне, звали маму, тогда Лиза отламывала совсем крохотные кусочки от плитки и клала в ротик малышам. На следующий день, проснувшись, дети стали просить еще шоколада. Лиза была в ужасе, оставалось совсем немного, а выпускать их никто не собирался, девочка не знала даже, выпустят ли их вообще отсюда живыми. Целый день девочка пыталась как-то занять ребят, пела им песни, загадывала загадки, но они ее уже не слушали. Они смотрели на ее карман, в котором лежал последний кусочек плитки и по очереди спрашивали:

- Лиза, когда нас к маме отпустят? Животик сильно болит. А ты скоро шоколадку дашь?

Под вечер, когда дети совсем расплакались, Лиза достала остатки и разломила на совсем крохотные кусочки, чтобы хватило всем. Четырехлетний Сашка подошел к ней, дернул за подол и тихо попросил:

- Лизка, дай руки облизать, а? Там же немного намазалось, я видел.

Тут все закричали:

- И я, и я хочу, мне тоже дай облизать!

Лиза протянула им руки и малыши, отталкивая друг друга, принялись облизывать ее пальцы. А девочка стояла и слезы ее текли по лицу горькими ручьями, они капали на головы голодных ребятишек, но они этого совсем не замечали.

Утром Лиза проснулась от звука открывающейся двери. В сарай заглянуло утреннее солнышко и забежали женщины. Они голосили, кричали, целовали своих детей, сонных, ничего не понимающих. А мама Лизы подхватила Маняшку и крепко обняла свою старшую дочь. В эту ночь Лиза с мамой и Маняшкой собрали свои вещи и тихо ушли. Партизанам, освободившим их земляков, кто-то рассказал, что Лиза приняла от немецкого офицера шоколад и они были возмущены этим. Вот только никто и никогда не узнал о том, что сама Лиза так и не попробовала вкуса немецкого шоколада…