Галя прошла в комнату, опираясь на стену. Что-то совсем слабая она стала. А еще надо щей наварить. Побольше, чтоб хоть на пару дней хватило. Мужики у нее поесть любят. Галя улыбнулась, подумав о сыновьях, и тут же нахмурилась, вспомнив о муже. Ее Тимофей был невысок, лишь немного выше ее, но характер у него был очень тяжелый. Даже поженились они по его выбору. Как исполнилось ей восемнадцать, пришел он со своим отцом свататься и твердо заявил ее родителям, что женится на Гале, старшей их дочери. Он ее давно приметил, такая скромная, но хозяйственная жена ему подходит. А что худая, так есть будет меньше. Ее родители были небогатые, вот и решили, что с Тимофеем она будет, как за каменной стеной, очень уж нерешительная она была, тихая. Выдали ее по осени за Тимофея. Вот только каменная стена из грубого камня оказалась. Муж был властным и грубым, Галю держал в ежовых руковицах, нагружал ее работой, подарками и добрым словом не баловал. А вот кулаком за любую провинность мог и приложить. Одна радость у нее была - ее мальчики. Егорка и Митя росли добрыми, спокойными ребятами, маму очень любили и жалели. Старались во всем ей помогать, чтобы отец ее не ругал и не бил. Защитить ее они пока не могли, малы еще были.
Только видно не хватило у Гали сил, стала она хворать, слабеть. Все труднее вставала утром с постели, а вскоре и вовсе слегла. Тимофей злился, что жена бока отлеживает, вместо того, чтобы работать. Но потом и сам увидел, что не притворяется Галя, вызвал врача, только уже поздно было, доктор посоветовал готовиться к худшему. Тогда Галя попросила, чтоб позвали мальчики ее сестру, Клаву. Клава уже была девкой на выданье, но пока женихов не нашлось, девушка была рослая, широкоплечая, вся в отца. На Галю совсем не походила. Парни в деревне шутили, мол, на танк фату надеть - получится Клава-невеста. Она не терялась, говорила, что на каждый танк найдется своя гаубица. Девка веселая была.
Пришла Клава, присела у кровати сестры, слезы прячет, чтоб ее не расстраивать. Тут и Тимофей в дом зашел, стоит в дверях, пыхтит от недовольства. А сам на добротную фигуру золовки посматривает.
- Клавочка, сестренка, - с трудом сказала Галя, - недолго мне на этом свете мучиться осталось, чувствую, скоро к Боженьке уйду. Просить хочу тебя, помоги моему мужу мальчиков воспитать, добрых, здоровых людей вырастить. Трудно им будет без хозяйки, без матери. Ты все-таки родная душа им. Не мачехой будешь, а второй мамой. Добрая ты и с рождения с ними рядом. Тимофей, не против ли ты с Клавой вместе детей воспитывать?
Тимофею даже облизнуться захотелось, давно он посматривал на сестру жены. Крупная, здоровая баба, такая жена в хозяйстве на вес золота. Да и в постели, небось, горяча! А вслух сказал:
- Ради детей я на все готов, коли и она согласна.
Не заметил только Тимоха, как злорадный огонек промелькнул в глазах Клавдии. Опустила она голову и кивнула.
Недолго протянула еще Галя. Однажды просто не проснулась. Через сорок дней сыграли Тимофей и Клава скромную свадьбу. И стали жить вместе. Хозяйка Клава, действительно, была хорошая, работа так и горела в ее руках. И в постели не сплоховала. Тимофей был доволен. А мальчики, хоть и скучали по маме, да все ж родная душа рядом, к тому же любила их Клава без ума. Вскоре почувствовала она, что будет у них еще ребенок. Решила поберечь себя, чтоб здорового малыша выносить. Заметил Тимофей, что жена стала не в полную силу работать, присела на скамью отдохнуть, да начал орать:
- Я тебя, ленивую бочку, за просто так кормить не собираюсь! Чего развалилась, а ну ступай на огород! -да как замахнется кулаком.
Только Клава кулачок тот поймала, железной хваткой сжала, встала, посмотрела на мужа сверху вниз, она то повыше его была, и холодным, твердым голосом сказала:
- Еще раз замахнешься, муженек, я тебя по сеням размажу. Будешь с такими синяками ходить, что мужики проходу от смеха не дадут. Я тебе свою сестру всю жизнь припоминать буду, как ты над ней измывался. А мальчиков зазря обидишь, хромой бездомной собаке завидовать будешь.
И тут же ласково улыбнулась:
- Малыш у нас будет, Тимошенька. Принеси-ка мне кваску холодненького, что-то так пить захотелось.
Тимофей постоял с минуту, руку потер там, где крепкой хваткой жена держала и закивал головой:
- Сейчас, рыбка моя, радость то какая! Сиди, лапушка, отдыхай, я за кваском в погреб сбегаю.
Ушел Тимофей за квасом, а мальчики подбежали к Клаве и крепко ее обняли.
С тех пор изменился Тимофей, запрятал свой крутой нрав и стали они жить в согласии. Иногда только взбрыкнется муж по старой привычке, да Клава тихо шепнет:
- Сестренку напомнить?
И все опять спокойно. Однажды мужики спросили у Тимохи, мол, что случилось, что он так изменился, а он только тихо вздохнул:
- Против танка не попрешь. А впрочем, у меня самая лучшая жена. Да.
Успокаивал он себя или, действительно, так думал, никто так и не узнал.
